Саморегулирование в медицине

Леонид Рошаль:«Это знак того, что государство не боится,а передает сообществу ряд своих функций»

О проблеме юридической ответственности врача говорится сейчас много. Эксперты отмечают необходимость сделать врача полноценным субъектом права и важность поэтапного, законодательно подкрепленного движения к этой цели.

В конце 2009 года в Москве состоялся учредительный съезд Национальной медицинской палаты. Согласно принятому уставу Палаты, на начальном этапе членство в ней будет добровольным. После принятия соответствующего федерального закона каждый медицинский работник будет обязан вступить в новую организацию.

«Это первый шаг к новому статусу врача?» - спросили мы президента Национальной медицинской палаты, директора НИИ детской хирургии и травматологии Леонида Рошаля. Но Леонид Михайлович в это время говорил по телефону с одним из регионов России, разговор был тяжелый, речь шла о судьбе врача, и потому наш собеседник начал с комментария этой горячей ситуации.

- Осудили врача, есть сомнения в том, что его осудили правильно. Написали нам, в Общественную палату. Палата рассмотрела вопрос и отправила обратно материалы в суд, на который жаловались. Суд на основании своего же предыдущего решения ответил нам отказом. Никакой комиссии специалистов-медиков не собиралось. Я обнаружил, что в этом суде в качестве эксперта присутствовал профессор Ларионов, главный травматолог Минздрава Астраханской области. И он отметил на суде, что обвиняемый врач единственный из всех врачей оказал медицинскую помощь ребенку правильно, в соответствии со всеми правилами и нормативными документами. Его мнение не было учтено, а на второе заседание суда его не пригласили, мол, «он все неправильно говорит» и лучше ему не приходить. Да, бывает так, что врачи виноваты, и тут вопросов нет. Но бывает и так, что врачи не виноваты. А у нас нет системы даже досудебного разбирательства. Ведь, согласитесь, такие вопросы должно разбирать в первую очередь профессиональное сообщество, а потом уже суд. Так делается в большинстве зарубежных стран. За качество подготовки медиков отвечает там медицинское сообщество. В Германии это медицинская палата, В США - медицинская ассоциация, в Японии тоже ассоциация. Во многих странах обязательно членство медицинских работников в таких ассоциациях, потому что если он член ассоциации, то ассоциация за него отвечает. А если он практикует, не будучи членом профессионального сообщества, и при этом совершил ошибку, то никто за него не отвечает. Только он сам.

Врачи - обычные люди, поэтому очень важно, какой квалификации врач. Здесь сразу встает вопрос о свободе совести, свободе выбора, свободе принятия решения... Голландские врачи некоторое время назад обратились в международный суд с вопросом: почему их заставляют быть членами ассоциации? И если по другим запросам Европейский суд может принимать довольно лояльные решения, то в этот раз ответ был однозначен: здравоохранение - это особая область, и здесь необходима организация, которая отвечает за конкретного человека, за его профессиональный уровень. Если человек не является членом какой-то ассоциации, то кто за него будет отвечать в случае возникновения проблем? Суд принял однозначное решение: медицинские работники должны быть членами палаты или ассоциации. И я тоже сторонник такой позиции.

- Кто в нашей стране инициировал создание Национальной медицинской палаты?

- Инициатором создания Национальной медицинской палаты явилась комиссия по здравоохранению Общественной палаты, которая по этому поводу провела несколько заседаний, собрала представителей профессиональных медицинских ассоциаций России педиатров, травматологов, представителей региональных медицинских ассоциаций, ассоциаций частной практики и ведомственной медицины. И все они единогласно поддержали идею создания национальной палаты. Такого единения в здравоохранении давно не было. Потому что вне зависимости от того, где врач работает, в любых структурах, в Минобороны или в космосе, все заинтересованы в качестве подготовки врача, в его знаниях и умениях. Кроме того, все заинтересованы в том, чтобы врачи соблюдали этические нормы.

Всем уже надоело, куда опустили СМИ медицинское сообщество: врачи поголовно бандиты, все хотят навредить, хотят умертвить, сделать инвалидами...

Все мы заинтересованы в том, чтобы медицинские специалисты были у нас хорошие. Это не мы придумали систему палат и ассоциаций. Это знак того, что государство не боится, а передает сообществу ряд своих функций саморегулирования, которые относятся к профессиональной деятельности. Аттестация, сертификация, частично лицензирование - все это передается палатам. И там выстроена структура, когда сами ассоциации отвечают за каждого своего члена. В нашем предложении любой хирург, который работает в Астраханской или другой области, в Воркуте или на Камчатке, должен выполнять определенные стандарты оказания помощи, которые разрабатываются этими медицинскими ассоциациями. Мало того, сами ассоциации контролируют выполнение этих стандартов.

- У нас над стандартами только идет работа, и процесс это длительный. А что сейчас, в их отсутствие, происходит?

- Демократия на уровне анархии. Предположим, у нас есть какое-то общество, куда входят региональные травматологи или хирурги. При этом в каждом городе или области есть свой главный хирург или травматолог, есть несколько больниц и медвузов со своими кафедрами. И каждый профессор считает, что его мнение - окончательное. Во всем мире - в Лондоне, Иванове, Торжке, Москве - определенные медицинские процедуры принято делать так, а я буду делать по-другому.

- А как на это может повлиять сообщество?

- Если его результаты аналогичны либо лучше показателей стандартов оказания медпомощи, то, может быть, нужно пересматривать стандарты? Хуже результаты - тогда к этому врачу должен прийти представитель ассоциации и спросить его за отход от стандартов, в результате чего у больных больше осложнений, нет ремиссии заболеваний... Если все было сделано по стандартам, то медицинское сообщество грудью его защищает. Даже если лечение прошло неудачно, потому что стандарты уменьшают осложнения, но не ликвидируют полностью.

...У нас в России существуют большие «ножницы» между врачами низкой и высокой квалификации, что совершенно не связано с их званиями и должностями. Во многих случаях наши врачи на голову выше своих зарубежных коллег. На Гаити работала группа врачей, которая занималась и травматологией, и пластической медициной, и гнойными поражениями, лечением ран, сложных переломов... К нашему госпиталю сбегались врачи из разных стран, чтобы посмотреть, как работают наши специалисты. Это классные хирурги международного класса, но вместе с этим есть «специалисты», которым лучше больных не доверять. И наша задача будет поднять уровень этих врачей до высокого... Когда я приезжаю в какую-либо страну и посещаю несколько совершенно разных клиник, то невольно отмечаю, что подход к лечению у них один одинаковый.

- Так и материальная база для этого должна быть одинаковой. Мы же не можем сравнить районную больницу и столичную клинику.

- Да, качество оказания медицинской помощи зависит не только от наших знаний. А зависит еще от снабжения медикаментами, от оборудования, расходных материалов. И иногда врач просто не в состоянии все сделать по стандарту, потому что ему чего-то не хватило. За что же тогда его судить? Это уже проблема государства, а не специалиста. Создать условия для того, чтобы врач выполнил то, что должен, - это очень важно, и это сложный и длинный путь. Мы сейчас должны создать скелет организации, так, чтобы в каждом регионе России была медицинская ассоциация или палата. Чтобы были действующие лица. Не представители администрации, а активные люди, представители гражданского общества, которые не боятся ставить вопросы.

Нужно разобраться с существующими профессиональными организациями. Где-то они есть, где-то их нет, где-то они дублируют друг друга. Мы пойдем по пути создания единых профильных ассоциаций: окулистов всей России, педиатров всей России, травматологов всей России. Должна быть выборность, демократичность. Сейчас Минздрав назначает главных специалистов по регионам, которые исполняют волю Минздрава. А по идее, главных специалистов должно предлагать медицинское сообщество. Ассоциация должна сказать, что главным специалистом будет такой-то, и с него будет и спрос и взаимная работа. У нас любят командовать и назначать. Я такую кадровую политику не всегда понимаю.

Мы стали на сложный путь, путь изменения ментальности в руководстве страны, в Минздравсоцразвития.

Я много раз уже повторяю, что если бы я был министром здравоохранения, то сделал это 10 лет назад.

Мы видим, что чисто административными мерами результата не добиться. Несмотря на наличие огромной структуры здравоохранения, изменений не происходит, народ очень недоволен.

- А кто обобщит недовольство народа? Тут ведь важно вычленить, есть ли за жалобой проблема или просто эмоциональный всплеск, путь даже очень по-человечески понятный...

- Другим направлением работы Национальной медицинской палаты станет тесное сотрудничество с ассоциацией по защите прав потребителей медицинских услуг. Есть и такая организация.

И еще одно направление - защита и повышение престижа медицинских работников, медицинского сословия, если хотите.

Здесь очень важен вопрос о досудебных расследованиях, о введении системы профессиональной защиты, профессиональной ответственности, страхования медицинских работников. Уже сейчас это можно делать.

Затем можно распространять опыт между профессиональными и региональными организациями.

Для нас, организаторов Палаты, не столько важно преодоление сопротивления аппарата, чиновничьих структур, сколько преодоление неверия врачебного сообщества в различные ассоциации.

В России есть Российское медицинское общество. Это общество больше знают за рубежом, поскольку оно является членом различных международных организаций, чем внутри страны. У нас есть Российская медицинская ассоциация, которая имеет замечательные наработки. Достаточно сказать, что они провели 13 Пироговских съездов. Решения этих съездов удивительные, замечательные. В работе последнего съезда принимало участие Минздравсоцразвития - и ни одного решения съезда не было выполнено. Потому что съезд проводится - и все, никакой активности до следующего съезда. А здесь нужна каждодневная работа. Наше отличие и будет в каждодневной работе и выполнении определенных целей, одна из главных - ввести в России саморегулирование с определенным членством. У нас двери открыты, мы готовы к сотрудничеству. Бывшие руководители Российского медицинского общества сейчас сотрудничают с нами, потому что видят, что мы заняты прогрессивным делом. Региональные ассоциации остались в небольшом числе регионов, где есть активные люди. Нужно показать врачам, что эта организация нужна, что это их защитники, что это почетно - быть членом ассоциации или палаты. Врачи должны знать, кто их в трудную минуту защитит - но и пожурит, если что не так сделано.

- А по какому организационному принципу создается Палата?

- Саму Национальную медицинскую палату будут создавать только юридические лица, региональные палаты. А каждое физическое лицо будет входить в ассоциации - профессиональные или региональные, и опосредованно - в Палату. Палата должна организовывать мозговые штурмы по насущным проблемам, координировать работу региональных палат.

- Как вам видится финансирование деятельности?

- Все руководство - волонтеры, должны работать бесплатно, за исключением небольшого аппарата во главе с исполнительным директором. Я всю жизнь был волонтером и остаюсь им.

В Южном федеральном округе России уже, например, создана медицинская палата. Вступительный взнос - 700 рублей, ежемесячный взнос - 60 рублей с врачей, 30 рублей с медсестер. И этого им хватает и для третейского суда, и для защиты, и для страхования ответственности. Не такие уж большие деньги. А если эта практика распространится на всероссийскую организацию, то взносы станут, по-моему, еще меньше.

У юридических лиц - членов Палаты, думаю, тоже будут взносы.

В отношении частных компаний, которые создают свои ассоциации. Сейчас идет формирование уже второй такой частной ассоциации. Я считаю, что этого не нужно делать, мы все заинтересованы в создании единой ассоциации врачей частной практики. В эти вновь создаваемые частные ассоциации не идут крупные организации и компании. Почему? Все боятся «обдираловки», больших взносов. Я повторяю: у нас «обдираловки» не будет.

- Есть грустный опыт со строителями и их саморегулированием...

- Когда берешься за такое серьезное дело, надо прежде всего думать о людях. Возможно, что в оплате членства будет дифференциация: у стоматологов одна оплата, у дерматологов другая, сейчас еще рано об этом говорить, но все возможно.

Кто-то еще должен следить за качеством оказания медицинских услуг в частных клиниках, потому что нареканий много. На частные компании гораздо больше подается судебных исков, чем на госучреждения. Для этого в структуре Палаты будет создано специальное подразделение. Например, в Москве есть ассоциации госучереждений, так вот, частники должны создать в столице одну свою единую ассоциацию или палату, которая целиком войдет в Национальную палату.

Мы заинтересованы в минимальных взносах и в том, чтобы медицинский персонал и пациенты поняли полезность организации Национальной палаты.

- В начале беседы вы говорили о международном опыте по созданию национальных палат. А опыт какой страны наиболее применим в России?

- Нам ближе всего по структуре опыт Германии. Но с нашими особенностями. Германская палата на себя очень много взяла, практически она действует как министерство. Нам этого не надо. Хотя мы собираемся работать с министерством здравоохранения - если такое когда-нибудь возродится. Мы не враги друг другу, мы делаем одно и то же дело. Мы с уважением относимся к Минздравсоцразвития, а оно понимает нашу полезность и с уважением относится к нам.

Беседовал Евгений Серый

Реформа глазами пациента

Ночной пейзаж на белом фоне

«...И человек есть испытатель боли,

Но то ли свой ему неведом, то ли

Ее предел...»

Иосиф Бродский

- Нет, нет, не надо, не нажимайте! - шепотом закричал он, - им это не нравится! Ведь уже два часа ночи... Лучше потерпим...

Я убрал палец от кнопки. Он был прав. Кому понравится, если какой-то больной станет будить его посреди ночи.

Потерпели еще.

Через полчаса уже он потянулся к звонку.

- Нет, - сказал теперь я, - лучше схожу.

- Дойдете? - спросил он.

- Дойду. Пока мы с вами оба тут не дошли.

Звонить действительно было нельзя. Такой звонок, как здесь, можно было пользовать в реанимационных целях, причем в самых безнадежных случаях, когда медицина уже бессильна. При нажатии на кнопку раздавался звук такой громкости, что моментально просыпались все полсотни с лишним больных отделения и еще, наверное, столько же здоровых в доме напротив. Но самое главное - звонок был совершенно анонимным. Т.е., освободившись от объятий Морфея или кого-нибудь еще, дежурная медсестра должна была искать нуждающегося в экстренной помощи методом проб и ошибок, последовательно, палату за палатой, обходя полсотни страждущих, не считая «коридорных». Впрочем, для последних кнопок вызова предусмотрено не было. Считалось, видимо, что больному, лежащему в коридоре, плохо быть не может. Единственное, что выручало, так это небольшое количество палат, которые надо было обежать сестре со шприцем наперевес. Наверное, в клиниках, где палаты одноместные, больным и персоналу приходится совсем туго.

В общем, дежурным не нравилось, когда звонили, и они при случае этого не скрывали.

Я дошел, вернее, доковылял. Разбудил. Извинился. Объяснил. Разбудившись и осознав, где она, кто перед ней и зачем, дежурная медсестра сразу начала громко информировать меня об особенностях оплаты труда среднего медперсонала в системе российского здравоохранения. И лучше бы я позвонил. Выходило, впрочем, что она зарабатывает даже больше, чем две средние пенсионерки, вместе взятые, хотя вдвое моложе каждой из них. И еще жалуется.

Однако пришла и обезболила. И, перебудив словами «Вам-то хорошо, вы-то спите!» остальных шесть наших однопалаточников, пошла к себе досматривать, наверное, очередной сон про очередную реформу здравоохранения.

Немного погодя ушла и боль. Но не спалось. Стали вспоминать про штукатурку над столом.

Вообще, когда над столом лохмотьями висит штукатурка, готовая от старости вот-вот свалиться, - это неприятно. Может попасть, например, в борщ, а потом - в живот. И не факт, что этот непрошеный кальций укрепит ваш организм. Но это если стол обеденный и вы за ним сидите. А если лежите и он операционный? И штукатурка эта, дрожащая, кажется, от каждого вашего преднаркозного вдоха-выдоха, запросто может попасть к вам в организм, уже минуя борщ. Напрямую во временно разинутый живот. А рентгенолог потом будет сильно удивляться. И хорошо, если не патологоанатом.

Оказалось, что штукатурку эту запомнила вся проснувшаяся среди ночи палата, поскольку на столе довелось полежать каждому. Просто у нас с соседом это была первая ночь после операции, причем я был условно ходячий, а он - безусловно лежачий.

- А они чё, отремонтировать, что ли, не могут? - раздался вдруг вопрос про штукатурку откуда-то из неспящей темноты.

- Тут много чего ремонтировать надо, - ответили ему из другого угла.

- На все у них денег, наверное, нет...

- Совести у них нет, а не денег!..

- Не кричите, сестру разбудите... При чем тут совесть! Борис Иванович - классный доктор!

- Да я не про Бориса Ивановича...

- А вот Максим Николаевич только называется «лечащий врач», а на самом деле он только пишет и пишет...

- Пишущий врач. Как Чехов.

Шепотом поржали.

- Я вам про государство говорю, - не унимался все тот же, - ведь оно же должно...

- Да им копейки платят за такую работу. Клерк какой-нибудь префектурный больше получает за то, что бумажки перебирает... А они кишки наши перебирают.

- Выходит, государству бумажки дороже, чем наши кишки?

- Это смотря какие бумажки...

- И чьи кишки...

Никто не засмеялся.

- Да за что им платить?! Они ж ни за что не отвечают! Если, к примеру, тебе вместо гланд по ошибке отхватят... - и он употребил немедицинский термин, - то куда жаловаться, до кого докричишься?!

- Тем более с оставшимися больными гландами-то...

- Так, может, им платить больше, но и спрашивать строже? - предложил кто-то, лежащий посередине.

- Кто спрашивать-то будет? Государство, что ли? Потолки-то побелить не могут...

- Да мы сами виноваты. Вспомните, что вчера в обед было.

Вчера в обед было забавно. Только мы приступили к протертому супчику, сидя каждый на своей койке с тарелкой в руке, за неимением помещения столовой, приходят сестры. Не родные - медицинские. И эти неродные с интонацией «Это ограбление!» объявляют: «Так, уколы!».

- Обед у нас, - очень деликатно протестует палата. - Дайте хоть суп дохлебать.

- Так, я не поняла! Вы что, не поняли?! - интересуется персонал, у которого таких еще полсотни при вдвое меньшей норме, не считая «коридорных». - Все спускаем штаны и поворачиваемся к окну! Да не лицом!

И восемь взрослых мужиков как один безропотно встают не лицами к окну со спущенными штанами, тарелкой в одной руке и ложкой в другой. И одна из сестер зачитывает фамилии, препараты и дозы, а другая колет и колет, чуть ли не в две руки сразу. А мы стоим и потихоньку прихлебываем, потому что остывает...

- Вот так у нас и всё, - подытожил тот, который говорил про гланды, - чуть что - сами штаны снимаем.

- Ну и что, сестрички-то симпатичные...

Палата заулыбалась в темноте...

...Утро в больнице начинается с градусника. Потом уколы. Потом обход «лечащего» врача. «Ну, как дела?» И не успевает услышать ответ, потому что надо еще много чего успеть и четыре операции сегодня. Потом за окном оживает стройка. То есть то ли строят, то ли ломают, но время от времени так бухает, что чувствуют и ложечка в стакане и шов на животе. И при каждом новом ударе кажется, что вот-вот что-то рухнет.

И только бы не штукатурка в операционной...

Владимир Швейский

Саморегулирование в медицине

При нашем законодательстве вполне можно работать...

Борис Городецкий, медицинский директор Международного Mедицинского центра «Визион»:

- Наш Международный центр зрения открылся в 1992 году. За время его работы мы поняли: наши, пусть и не всегда совершенные, законы вполне позволяют нормально и спокойно лечить своих пациентов. А чтобы не было нареканий и неприятностей, надо просто трудиться на высоком профессиональном уровне. Когда жалоб от пациентов поступать не будет, то и государственное регулирование не окажется таким уж жестким. Тем более что даже нынешнее законодательство предусматривает самые разные формы судебного разбирательства. В том числе не только между пациентом и клиникой, но и между клиникой и доктором. Для тех, кто не совсем в теме, поясню: любой руководитель клиники может в случае серьезной ошибки врача предъявить ему так называемый ретроградный иск, по которому можно взыскать с медицинского работника возмещение морального или материального вреда.

Теперь о перспективах так называемой Национальной медицинской палаты, о которой, по-моему, мало кто из руководителей медицинских учреждений слышал хоть что-нибудь конкретное. Я же просто не представляю, какие функции государственного регулирования работы медицинских учреждений ей могут передать. Ведь лицензии, сертификаты, контроль и тому подобное - это же все деньги. А точнее, их сбор. Какое же государство от этого откажется! Не знаю...

На основании даже небольшой жалобы проверяют «подноготную» всей клиники!

Галина Кутыркина, главный врач медицинского центра «Он клиник» («On Clinic»):

- О предстоящем создании Национальной медицинской палаты, которой будет делегирована часть государственных функций, мы, конечно, знаем. Однако однозначного отношения к этому мероприятию еще не сформировали. Пока же всю нашу деятельность регулируют госструктуры. Нередко данную работу они делают настолько скрупулезно (это еще мягко сказано), что фактически парализуют деятельность всей нашей клиники, в которой работают врачи более чем по 50 специализациям. И это несмотря на то, что наше многопрофильное медицинское учреждение, входящее в международную медицинскую сеть, за 15 лет своей работы вернуло здоровье сотням тысяч пациентов.

Особенно удивляет тот факт, что если от кого-то из наших клиентов вдруг поступает даже небольшая жалоба (у нас ведь все знают, что и как надо лечить, лучше любого врача), например, в Департамент здравоохранения Москвы, то сотрудники этого ведомства требуют подготовить к их визиту огромный пакет практически всех документов. Потом, уже на месте, детально изучив его, начинают разбираться в конкретной жалобе. Для чего бывает вполне достаточным ознакомиться с медицинской картой пациента. Между тем, проводя в нашей клинике совершенно ненужную тотальную проверку, они практически останавливают на время своего визита всю нашу деятельность. Что совсем не идет на пользу нашим пациентам. Самое интересное, что если вскорости Департамент здравоохранения опять получает на нас какую-то жалобу, он вновь начинает проверять все с чистого листа. Невзирая на свои же акты и заключения, в которых говорится, что в нашей клинике не найдено никаких нарушений.

Вместе с тем не могу не отметить, что профессиональный уровень работников этого департамента достаточно быстрыми темпами меняется в лучшую сторону. В связи с этим визиты сотрудников данного ведомства нередко носят теперь не только контролирующий, но и методологический характер, что во многом помогает нам более корректно выстраивать работу своей клиники. За что мы им искренне благодарны.

Елена Шацкая, генеральный директор ООО «Стоматологическая круглосуточная поликлиника»:

- За время деятельности нашей клиники (а работает она с 2004 года) я не припомню случая, чтобы кто-то из наших клиентов был бы чем-то недоволен. Однако это ничего не меняет в плане постоянных попыток со стороны самых разных государственных организаций настойчиво регулировать нашу работу, что называется, от и до.

Я понимаю, когда интересуются всевозможными лицензиями и документами, подтверждающими уровень профессиональной квалификации нашего персонала. Но когда начинают требовать сертификаты абсолютно на каждую мелочь (медицинские перчатки, гигиенические маски и тому подобные предметы), да еще при этом специально так растягивают свой визит, что вся поликлиника нормально работать не может, то тут я уже чего-то не понимаю. Точнее, делаю вид, что не понимаю. На самом-то деле все предельно ясно - контролеры ведь очень доходчиво намекают на взятки. Мы же их никогда никому не давали и давать не собираемся. Потому, видимо, и вынуждены терпеть то, что называется государственной «зарегулированностью».

О перспективах создания так называемых СРО, объединяющих медицинские учреждения, мы слышали лишь краем уха. Будут ли они нас защищать от разного рода «набегов» или нет - еще неизвестно. Во всяком случае, нам...

Законодательных актов много, а главного закона нет!

Александр Терентьев, генеральный директор ООО «Медицинский центр в Марьино»:

- Многопрофильный медицинский центр, которым я руковожу, функционирует с 2003 года. За время своей работы мы пришли к выводу, что наши государственные и иные контролирующие органы осуществляют контроль за частными медицинскими учреждениями как-то очень избирательно. К некоторым заглядывают крайне редко, а других посещают так часто, что просто не дают им нормально трудиться. При этом «трясут», как хотят. Не могу утверждать наверняка, но знаю, что существует мнение, будто бы осуществляется эта «тряска» по наводке конкурентов. Для ее запуска даже существует отработанный механизм.

Я же в свою очередь считаю, что для нормального государственного регулирования частной медицины необходимо более совершенное, нежели наше, правовое поле. Главное, что у нас до сих пор отсутствует закон, регулирующий отношения пациента и лечебного учреждения. Пока же всю ответственность за лечение пациента несет медицинское учреждение и только потом - врач. Причем ответственность доктора весьма условна. Так, в случае какого-либо серьезного инцидента любую частную клинику могут лишить лицензии, что фактически означает ее закрытие. А проштрафившийся доктор, по вине которого и произошла врачебная ошибка, в любом случае остается при своем дипломе. Разного рода сертификаты у него тоже никто не отнимает. Поэтому он, если, конечно, на него не заведено уголовное дело, может спокойно перейти на работу в другую клинику.

В то же время во всех западных странах лицензии получают не только клиники, но и все без исключения врачи. В противном случае они не могут вести медицинскую практику. Потому при любом форс-мажоре лицензии может лишиться в первую очередь виновный в чем-либо доктор, а не клиника, что существенно повышает ответственность врачей перед своими пациентами. Сделать это и у нас просто необходимо, так как ни один, даже очень бдительный, руководитель медицинского учреждения не может уследить за действиями всех своих подчиненных.

Пока же у нас выпущено и продолжает выходить в свет очень много разных законодательных актов, многие из которых либо противоречат друг другу, либо очень сложно стыкуются между собой. А вот главного, единого федерального закона, который можно коротко назвать «врач - пациент», как не было, так и нет.

Не могу не сказать и о санитарных нормах и правилах, которыми нашу работу также регулирует государство. Все дело в том, что они не пересматривались уже лет 30-40, а потому часто не адекватны современной медицинской технике. Например, до сих пор расчет площади рентгеновского кабинета ведется с учетом того уровня облучения, которое «выдавали» приборы середины прошлого века. Современное же цифровое рентгеновское оборудование существенно менее опасно с точки зрения радиологического облучения и поэтому не требует таких ограничений по части своего размещения, как это было раньше. Несмотря на это, мы, руководители клиник, вынуждены подчиняться все тем же санитарным нормам, что и прежде.

Что касается создаваемой Национальной медицинской палаты, то тут надо смотреть ее документы. Хотя бы для того, чтобы не было формальной подмены одного понятия другим. Ведь важно не то, как называется организация, а чем конкретно она собирается заниматься и что на самом деле «стоит» за ее, пусть даже очень внушительной, вывеской.

Записала Марина Масляева